Ковенант не отрываясь смотрел на Линден, словно хотел понять причину ее столь неожиданного возвышения. Внезапно ей захотелось его спросить: «А ты слышишь колокольчики?» Но если он и слышал, то пока никак не давал этого понять. Он не отрывал от Линден испытующего взгляда, и чем дольше смотрел, тем больше успокаивался.

— Простите меня, — не поворачивая головы, сказал он элохимам. — Все дело в той просьбе, с которой мы пришли к вам. Это очень срочно. Это настолько важно, что мне трудно держать себя в руках.

Элохимы словно и не слышали его, продолжая в упор разглядывать Линден.

— Возможно, наше видение не дает полной картины, — задумчиво сказала Дафин; в мелодике ее плавно льющейся речи все чаще стали проскакивать диссонансы раздражения. — Возможно, приближается слияние. Или смерть.

Слияние? Линден не знала, что и подумать. Смерть? Она уловила всплеск мыслей Ковенанта и только хотела спросить, что элохимы имеют в виду, как Чант, продолжая обращаться только к ней, словно она была в группе самой главной, строго сказал:

— Нам известно, что ваше дело не терпит отлагательств. Мы не любим спешки и суеты, но это не значит, что мы будем тянуть с его решением. — Он сделал приглашающий жест в сторону мэйдана. — Не проследуете ли за нами в Элемеснеден?

От его оскала Линден пробрала дрожь, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы подобрать правильные слова для ответа. Слишком много на нее навалилось за последние несколько минут. С того момента, когда она впервые увидела Ковенанта, Линден считала, что он во всем превосходит ее, и послушно шла за ним, куда бы он ни позвал. Она не была готова принимать решения за него. Да и вообще ни за кого. Даже за себя.

Но у нее не оставалось выбора: она спиной ощущала чувства всех своих друзей — натянутую сдержанность Хоннинскрю, с трудом сдерживаемое желание вмешаться Первой, тревогу Красавчика, бурю сомнений и раздражения в Ковенанте. Все они ждали ее ответа. А у нее, помимо всего, имелись еще и свои причины находиться здесь. И, поморщившись, Линден приняла роль, которую ей навязали.

— Благодарю вас, — сказала она самым официальным тоном, на который была способна. — За этим мы сюда и пришли.

Чант склонился в церемонном поклоне, но ей показалось, что при внешнем выражении почтения он мысленно смеется над ней. Затем элохимы молча повернулись и заскользили по золотистой траве к центру мэйдана. Первой за ними двинулась Линден, за ней, не отставая ни на шаг, — Кайл, а следом уже потянулись остальные.

Линден хотелось расспросить элохимов об их порядках, но она была слишком взволнована, чтобы говорить. Не смея догнать их, она пыталась привести свои чувства и мысли в порядок, и в этом ей помогала непоколебимая уверенность в себе.

По дороге она машинально оглядывала мэйдан, надеясь различить признаки присутствия других элохимов, не трансформировавшихся в человеческий образ. Ведь ни Дафин, ни Чанта она не увидела, прежде чем те сами не захотели показаться; так и теперь — она улавливала лишь осенние запахи шелестящих трав, нагретой солнцем почвы и чистой воды Коварной. И все-таки, невзирая на мирный пейзаж, чувство грядущей опасности не только не оставляло ее, но росло, заслоняя все остальное. Ее ногти впились в ладони, и она только сейчас обнаружила, что уже давно бессознательно сжимает кулаки.

С усилием Линден разжала пальцы и посмотрела на руки: они показались ей настолько чужими, что трудно было поверить, что этими самыми пальцами она когда-то держала скальпель.

Вопросы без ответа роились в ее голове. Как примириться с той важной ролью, которую отвели ей элохимы? Что за тайный смысл в неумолчном звучании бубенчиков? Линден почувствовала, как почва под ногами стала пружинить, и поняла, что Дафин и Чант ведут их по болоту.