Феллад бежал без перерыва никак не менее двух часов. Не то, чтобы он уж очень торопился успеть в какое-то определенное место, если бы подобная надобность возникла, юноша непременно обратился бы за помощью к своим братьям-Деревьям, и те в считанные мгновения доставили бы его в любую точку планеты. Он получал ни с чем не сравнимое удовольствие от самого процесса работы могучих мышц своего молодого и очень сильного организма. Когда Фелладу надоедало бежать ногами по земле, он высоко подскакивал, цеплялся руками за ближайшую ветку или лиану и, используя их в качестве своеобразных гимнастических снарядов, передвигался среди древесных крон подобно ловкой длиннохвостой мартышке. Время от времени молодой человек вставал ногами на одну из толстых ветвей и, не сбавляя скорости, перепрыгивал с ветки на ветку. После того, как бег по кронам ему наскучивал, Феллад вновь спрыгивал на твердую землю, и все возвращалось на круги своя…

Проснувшись поутру, юноша сообразил, что давненько не навещал Мудрого Квакха, и ему стало стыдно. Казавшиеся ранее весьма весомыми аргументы о том, что у него экзаменационная сессия, что ему нужно сдать кучу квалификационных тестов и зачетов, после того, как все его мытарства оказались позади, выглядели слабой отговоркой. Друг не должен забывать своего друга не только, когда у него есть время, он должен любыми путями изыскать всяческую возможность навестить своего закадычного приятеля, несмотря на тесты, зачеты и экзамены. Поскольку Феллад был существом легким на подъем, тут же за завтраком, он принял решение, не откладывая дела в долгий ящик, сегодня же слетать к Мутному озеру, с целью нанести визит вежливости старине Квакху.

Когда молодой человек покидал Урочище Единорога, звезды только начинали исчезать с небосвода, а дневное светило едва окрасило в алый цвет участок неба на востоке. Самые беспокойные из его соплеменников только-только стали покидать жилые коконы. Несмотря на свое вчерашнее обещание посвятить этот день Зильде, он не пошел к ее родовому Дереву – будить любительницу поспать в столь ранний час, все равно, что дразнить Угрюмого Хрю – здоровенного злющего носорога, вечно околачивающегося неподалеку от клановой рощи Феллада.

«Пусть эта настырная девчонка завтра пилит меня с утра до вечера, – мысленно рассуждал юноша, – чем сегодня слушать ее душераздирающие взвизги о том, как ей плохо, как у нее по причине недосыпа болит голова и еще что-нибудь в этом же духе».

После завтрака перед тем, как удалиться от своего родного гнезда, юноша посмотрелся зеркало. Молодой человек с нескрываемым удовлетворением окинул свою стройную широкоплечую фигуру. Используя собственную пятерню в качестве гребня, пригладил коротко стриженые волосы цвета выгоревшей на солнце соломы. Затем, хитро подмигнув самому себе серо-голубым глазом, поправил набедренную повязку, покинул жилой кокон и рванул, наращивая скорость, к лесной опушке.

Лишь этим утром, оказавшись под пологом девственного леса в полном одиночестве, Феллад наконец-то осознал тот факт, что восемнадцатилетний курс обучения им пройден вполне успешно, и не далее как вчера, сдав последний экзамен, он получил право называться взрослым мужчиной. Столь приятные мысли послужили причиной его хорошего настроения и подвигли на умопомрачительные скачки среди древесных крон.

Неожиданно внизу он увидел пятнистое кошачье тело. Двухметровый самец пардуса, соблюдая все меры предосторожности, подкрадывался к небольшому семейству лесных оленей. Бедные травоядные на подсознательном уровне понимали, что на них ведется охота, а также то, что неутомимый безжалостный охотник находится где-то неподалеку. Но поскольку ни один из органов чувств жертвы пока не определил, откуда исходит угроза, давать деру было рановато – вдруг побежишь не туда и ненароком сам угодишь в пасть кровожадного хищника.