МЕСТО СРЕДОТОЧИЯ
Страница 2

– Крайне похвально, – одобрил Инсанна.

Вельможу передернуло.

– Было бы исключительно досадно, если бы молодой человек, одаренный подобными достоинствами, погиб во цвете лет, – продолжил Инсанна. – Разве не так?

Ответа не последовало.

– Но он отчасти сам виноват в вашем горе. Если бы он смирился, боль исчезла бы сама собой. Ну а так… – Инсанна развел руками. – Я не могу исцелить его на расстоянии. Если вы хотите видеть вашего родича здоровым, он должен быть здесь.

– Он не придет, – сдавленно произнес старик.

– Я ведь не говорю, что он должен сам прийти сюда. – Инсанна начинал терять терпение: до чего же глупы эти смертные. – Да и вряд ли он сможет – в его-то состоянии. Но раз он не может прийти и не хочет смириться, я смогу избавить его от боли только в одном случае. Если он согласится стать моим человеком. Над своими людьми я властен и на расстоянии.

– Он не согласится, – возразил вельможа.

– Если его будете уговаривать вы – конечно, нет. Но ваше дело доставить его ко мне, и только. А уж уговаривать его… – Инсанна пожал плечами. – Не ваша это забота.

– Он не придет.

Нет, положительно, смертные не способны думать!

– Добавьте ему сонного зелья в питье, – едва сдерживая раздражение, посоветовал Инсанна. – Проснется он уже в моем замке. Тогда поздно будет упрямиться.

Лица просителей побагровели от гнева. Пятьсот, даже триста лет назад Инсанна решил бы, что их гнев предвещает отказ. Но теперь, едва завидев признаки гнева, Инсанна возликовал: отказа не будет.

Открывать глаза Кэссину не хотелось: под веки словно песок насыпан. Губы обметало. Чем таким его напоили вчера? И зачем отец пытается найти для него лекаря? Ведь знает же он, кому Кэссин обязан своими страданиями. А значит, должен бы уяснить себе: никаким зельям не под силу унять или хотя бы облегчить эту боль. Сколько же можно мучить его, подсовывая то одно, то другое целебное питье? Кэссину потом только хуже.

Вчерашнее питье оказалось особенно мерзким. Помочь оно, конечно, ничем не помогло, а вот повредить сумело. Кэссину уже случалось ненадолго терять зрение от боли, а вот слух он утратил впервые. Еще вчера он мечтал никогда больше не слышать голоса слуг, тихие звуки шагов, горестные вздохи отца и приглушенные проклятия брата. Любой звук причинял ему немыслимую боль. Что ж, вот он и не слышит ничего. Болван. Уж лучше бы слышал. Тишина причиняет ему еще большую боль.

Кэссин скорее угадал, чем услышал негромкие шаги за дверью. Значит, он все же не утратил слух! Он испытал такое неимоверное облегчение, что глаза его сами распахнулись.

Он лежал в незнакомой комнате, и дверь этой комнаты открылась, словно только и ждала его пробуждения.

За дверью стоял Инсанна.

Он молча пересек комнату и сел на край постели.

Даже боль не лишила Кэссина способности быстро соображать. Он мигом припомнил горечь вчерашнего питья и тяжесть сегодняшнего пробуждения. Сонное зелье! Никогда бы он не отправился к Инсанне своей волей. Потому-то никто его и не спросил. Опоили и доставили куда следует.

Инсанна молчал долго. Потом совершенно неожиданно поднялся и пожал плечами.

– Что ж, нет так нет, – произнес Инсанна и вышел.

Инсанна испытывал искреннее удовольствие от визитов к Кэссину. Иногда он навещал юношу дважды в день, иногда выжидал недели полторы, прежде чем войти в его спальню, посмотреть ему в глаза и вновь произнести: «Опять нет? Ну что же…» Инсанна рассчитывал время своего появления точно и никогда не приходил, когда его ждут. Ни разу он не посетил Кэссина в те нередкие мгновения, когда юноша был полон желания сопротивляться. Нет, Инсанна терпеливо ждал, пока боевой подъем сменится упадком духа: никто не может находиться в боевой готовности беспрерывно. Только тогда Инсанна входил неслышной походкой в комнату Кэссина, проникновенно глядел ему в глаза и вновь произносил тоном дружеского укора: «Опять нет? »

За ожидание Инсанны мальчишка платил своим собственным. Почему-то ожидание особенно сильно действует на смертных. Инсанне было некуда спешить, и он откровенно забавлялся, иногда чуть ослабляя боль, терзавшую Кэссина, а иногда усиливая. Пусть наглый щенок ждет, ждет чего угодно: облегчения, новых страданий, прихода Инсанны, даже смерти… все равно. Пусть ждет, пусть обезумеет от боли и ожидания. Поразмыслив немного, Инсанна полностью снял боль почти на целый день – о, разумеется, выставив стражу у дверей Кэссина. Скорее всего это излишняя предосторожность: вряд ли обессиленный болью пленник попытается сбежать; он и шевельнуться толком не в состоянии. И все же никакая предосторожность не бывает излишней. Вдруг Кэссин окажется настолько глуп, что все же попробует выйти из комнаты? Забавно будет посмотреть на выражение его лица, когда дюжий страж схватит его за шиворот и швырнет обратно в комнату. Да, это была удачная мысль даровать мальчишке временное облегчение. А потом снова ударить его болью. И еще раз. И еще. Настанет время, когда Кэссин сам попросит о боли как о величайшей милости. Уж лучше нестерпимая, но беспрестанная боль, чем жуткое ожидание не только боли, но и кратких передышек. А потом настанет минута, когда мальчишка согласится на что угодно, лишь бы никогда больше ничего не ждать.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7

Другие статьи:

Распределение потерь нефти
1 ...

Введение
Обработка дерева является одним из первых ремесел, которым овладел человек. Дерево – прочный, легкий и красивый материал, поэтому изделия из него давно вошли в быт людей и пользуются их неизменной ...