Но, изгнав из своих мыслей Ковенанта, она обнаружила, что появился еще один объект, вызывающий у нее глубокое сострадание, — Морской Мечтатель. Боль, исходившая от его израненной души, пронизывала всю «Звездную Гемму». В его глазах застыл постоянный страх. Казалось, своим внутренним взглядом он видел нечто настолько ужасное, что не смог бы рассказать об этом, даже если бы мог говорить. Когда он появился на юте, разговоры тут же смолкли, и смех угас, словно его мучительное одиночество было заразительно. Купить термопанели в сергиевом посаде фасадная термопанель купить стройдомв.рф.

Увидев, какое действие производит его немая тоска на окружающих, он, не в силах этого вынести, попытался уйти, но Красавчик ему не позволил. Повенчанный-Со-Смолой приложил все силы, чтобы заставить своего друга поверить, что Великаны не бросят его в горе и поддержат, как смогут. И тут же, как бы в подтверждение этому, к ним подошли капитан и якорь-мастер.

Их чуткость заставила немого Великана прослезиться, но, увы, не принесла ему никакого облегчения.

— Что же его так мучает? — тихонько спросила у Линден Первая. — Его скорбь переходит все известные пределы.

Но Линден не ответила. Без насильственного вторжения в его сознание она не могла узнать этого. А так она видела то же, что и все, — мужественную борьбу с самим собой.

Но она отдала бы все на свете, чтобы увидеть в глазах Ковенанта хотя бы подобную муку — да что угодно! — лишь бы не эту проклятую пустоту

На протяжении трех последующих дней Линден не позволяла себе видеться с Ковенантом. Харучаи окружили его заботой, но не выводили из каюты, а она туда не спускалась. Однако Линден прекрасно понимала, что медлит и оттягивает излечение под предлогом того, будто ждет, пока он сам исцелится, только потому, что панически трусит. Чем бы она ни занималась, куда бы ни шла, перед ее мысленным взглядом стояла каюта, где он сидел, погруженный в прострацию, механически произносящий слова, не имеющие для него никакого смысла.

Во всем остальном за эти три дня жизнь на «Звездной Гемме» окончательно вошла в свою колею. В основном дул попутный ветер, но иногда он капризничал, и тогда команде приходилось попотеть, чтобы не сбиться с курса. Остальные участники Поиска тоже нашли себе занятия по душе: Первая, например, наводила глянец на оружие и без устали тренировалась, словно ожидала, что вот-вот из-за горизонта на них выскочит новая опасность. Лишь иногда она давала себе отдых и уединялась с Красавчиком.

Хоннинскрю загрузил себя работой до предела: казалось, он не ведал усталости. Когда кончалась его вахта, он проводил многие часы в своей каюте, совещаясь с якорь-мастером и Яростным Штормом по поводу прокладки курса. Но Линден уже достаточно хорошо его изучила, чтобы понимать: он просто пытается себя отвлечь от постоянных дум о брате.

Бринна она редко видела: он почти не покидал своего поста у одра Ковенанта. Но Кир и Хигром, как и раньше, помогали матросам по мере сил, а Кайл не отходил от нее ни на шаг, словно часовой, и по-прежнему был предупредителен и вежлив. Что бы там харучаи о ней ни думали, в их отношении к ней это никак не проявлялось. И все же ее не оставляло ощущение, что они следят за ней. Причем не столько для того, чтобы охранять ее, сколько чтобы охранять от нее окружающих.

Временами ей казалось, что из всех участников Поиска единственным, на кого никак не повлияло пребывание в Элемеснедене, был Вейн. Он стоял на том же месте, где ступил на палубу, перебравшись через борт. Великаны по-прежнему вынуждены были его обходить, а он, как обычно, не обращал на них ни малейшего внимания. И в его глазах по-прежнему было не больше выразительности, чем в черной гальке.

Линден не переставала гадать, что же за кошмарную опасность для себя углядели в нем элохимы, когда его единственной целью до сих пор было неотступно следовать за ней или Ковенантом. Но так ничего правдоподобного ей в голову и не пришло.

Чем дальше уходила «Звездная Гемма» в открытое море, тем больше терялась Линден в одолевавших ее сомнениях. Да, она и только она должна взять груз ответственности за принятие решения. Но ведь у нее нет для этого ни опыта, ни знаний. И главное — нет силы Ковенанта, которая позволяла ему вынести эту ношу. Он был незаживающей раной в уголке ее подсознания, заставляющей ее постоянно корчиться от боли. И лишь упрямство удерживало ее от того, чтобы забиться в свою каюту, как испуганная девочка в перепачканном платье, и затаиться там. Чтобы решения принимал кто угодно, только не она.